Центральная Азия, которую мы потеряли

Делить сферы влияния по соседству с Россией будут без ее участия

Исламизация и хаос по афганскому сценарию, ближневосточный путь через горнило «жасминовых революций» либо поглощение Китаем или попаданием под протекторах США. как будут развиваться события в странах Центральной Азии, долгое время считавшихся «мягким подбрюшьем» России.

                                           Эксперты утверждают, что столкновение интересов крупнейших держав в регионе сегодня скорее благо, чем зло: оно поможет избежать радикальных и кровопролитных сюжетов. Однако как бы все эти варианты ни отличались друг от друга, их объединяет одно: в любом случае влияние Москвы будет неуклонно ослабевать. А диктовать условия и соревноваться за лидерство – это удел главным образом Пекина и Вашингтона.

Мы уходим с востока...

Несмотря на то что Россия по-прежнему заявляет о своих интересах в Центральной Азии, очевидно, что ее вес в регионе стремительно падает. Это в один голос признают как местные, так и российские эксперты. «Сегодня ваша страна имеет меньше влияния на экономику региона. Такая ситуация сложилась не только из-за предпочтений местных элит, но и из-за слабой активности самой России в силу разных причин, в том числе из-за недостатка ресурсов для экспансии или отсутствия заинтересованности в ней», – считает кандидат политических наук, политолог, директор казахстанского Центра изучения конкурентоспособности Адиль Нурмаков.

Другие эксперты идут еще дальше, утверждая, что со временем ослабление нашей страны в Центральной Азии усугубится. «Скорее всего, влияние Российской Федерации в регионе из года в год будет только уменьшаться», – полагает вице-президент Казахстанского центра гуманитарно-политической конъюнктуры Талгат Мамираимов.

Чуть менее пессимистичны оценки отечественных политологов. Впрочем, и они соглашаются: Россия сдает позиции. «Прошедшие годы независимого развития должны были привести к большей самостоятельности и укреплению связей государств Центральной Азии не только с Россией, но и с другими странами и в конечном счете к потере Москвой статуса главного инвестора», – констатирует первый заместитель председателя Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Государственной думы Константин Затулин. Хотя он признает, что «это произошло не везде и не со всеми». Солидарен с ним и заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин: «Жсе познается в сравнении. Пять лет назад наши позиции были прочнее, чем сегодня. Но говорить, что мы уступаем конкурентам по экономическому, военно-политическому и какому бы то ни было другому влиянию в Центральной Азии, не стоит».

Однако никакие смягченные формулировки не меняют общего положения дел. Вывод о том, что Россия по своей или чужой воле медленно, но верно уходит с Востока, сдавая позиции иностранным игрокам и местным группам влияния, совершенно очевиден.

Возможен ли второй Афганистан

О вероятности нештатного развития событий говорят не только сторонние эксперты, но и местные политики. Признавая факт участившихся столкновений с отрядами боевиков в горных районах и рост исламистских настроений по всей стране, президент Таджикистана Эмомали Рахмон предупредил об угрозе дестабилизации ситуации в возглавляемой им республике. О том же, но в масштабе региона, заявил представитель Министерства обороны Казахстана Асхат Сыздыков.

В то же время появление в бывших советских среднеазиатских республиках собственного «Талибана» кажется маловероятным. Для сомнений есть сразу несколько причин. Первая и самая главная заключается в том, что во многом благодаря советскому наследию центральноазиатские государства – это в большой степени светские общества. Исламский радикализм занимает там маргинальные позиции. Безусловно, в регионе присутствуют отдельные группы, желающие строить халифат с оружием в руках или мирным путем, но везде они жестко подавляются властями.

Весьма показательным является пример Киргизии. Дважды – в 2005 и 2010 годах – схема, характерная для недавних арабских революций, была доведена там до логического конца: бунт «улицы», бегство «тирана», погромы со смертоубийствами и венчающие этот цикл демократические выборы. При этом, несмотря на разговоры об исламском и афганском факторах, ни один из них так и не сработал.

Однако это еще не повод сбрасывать их со счетов. В странах Центральной Азии происходит смена поколений: на место носителей светской психологии, привитой во времена Советского Союза, при ходит молодежь, растущая под влиянием несколько иных идей. Жсе большую роль играют внешние факторы, и в первую очередь неблагополучная обстановка в Афганистане – она неизбежно повлияет на север региона. Близость Афганистана, прозрачность высокогорных границ и наличие в центральноазиатских государствах вооруженного экстремистского подполья – настораживающие факторы.

Известно, что радикальные осколки бывшей таджикской оппозиции и Исламское движение Узбекистана связаны как между собой, так и с исламистами Синьцзян-Уйгурского АР Китая и афганским «Талибаном», что увеличивает конфликтный потенциал приграничных районов. И если местные исламисты из бывших республик СССР в одиночку вряд ли способны раскачать общество и кардинально изменить сложившуюся ситуацию, то с внешней поддержкой их шансы заметно возрастают.

Не менее существенными могут оказаться и другие факторы. «Пока и в Ташкенте, и в Астане, и в Ашхабаде руку держат на пульсе, – рассуждает Андрей Грозин. – Но в случае серьезных потрясений вроде смены первого лица, нового удара экономического кризиса или падения цен на мировых сырьевых рынках все возможно. Причем последнее может иметь даже более значительные последствия, чем проблемы со здоровьем Каримова или Назарбаева». Таким образом, прямые предпосылки к исламизации Центральной Азии в настоящий момент отсутствуют. Но это не значит, что процесс не начнется спустя некоторое время при активной поддержке «добрых соседей» или под воздействием форс-мажорных обстоятельств.

Когда зацветает Жасмин

Более весомой угрозой сегодня принято считать возможность распространения в регионе революционных идей, уже приведших к смене правительства в ряде ближневосточных государств. Определенное сходство между странами Центральной Азии и арабского Востока действительно есть. В обоих случаях это молодые (с точки зрения возраста) нации, там огромное имущественное неравенство, ориентированные на Запад элиты и много оставшейся не у дел молодежи. «Между этими регионами немало общего, – утверждает Константин Затулин. – Прежде всего это кричащее расслоение общества. Также Центральную Азию с Ближним и Средним Востоком объединяют долгие сроки пребывания лидеров у власти и псевдодемократическое устройство самой этой власти».

Социумы государств Магриба и Центральной Азии фрагментированы из-за непрекращающейся войны кланов. Отсутствие социальных лифтов и существенный разрыв между городом и деревней усугубляют неравенство. В некотором смысле ситуация в Центральной Азии даже хуже, чем, например, в Египте. Гораздо ниже образовательный уровень молодежи, что вкупе с безработицей формирует запрос на националистические и религиозные ценности, провоцируя народные бунты. Относительная слабость центрально-азиатских армий (исключением являются вооруженные силы Узбекистана) не позволяет видеть в них гарантов стабильности, каковым была армия в Египте.

«Жасминовые революции» в Центральной Азии, как полагают эксперты, угроза более реальная, чем афганизация. Мнения расходятся лишь в степени рисков, присущих тем или иным государствам. «Революционное развитие ситуации в общественно-политических системах Средней Азии и Казахстана за счет импульса масс возможно лишь там, где наблюдается крайне сложная социально-экономическая обстановка. И главная причина – нищета большей части населения, – считает Талгат Мамираимов. – К таким странам относятся Киргизия, Узбекистан и Таджикистан».

В группе наибольшего риска оказываются Киргизия и Таджикистан. Это разбалансированные государства с госконтролем над силовыми структурами, ориентированными на защиту режимов. Другая группа рисков традиционно для Азии связана с вопросами наследия и передачи власти: неприятные последствия могут постигнуть относительно крепкие в экономическом и политическом плане государства. «Это Казахстан и Узбекистан, – говорит Андрей Грозин. – И в отличие от Туркмении, где смена власти прошла достаточно безболезненно, есть масса факторов, позволяющих говорить, что в этих двух странах все будет не так гладко». Слишком много в их политике амбициозных фигур, слишком много кланов, и у этих кланов достаточно ресурсов. Есть много финансово-промышленных группировок, которые бьются друг с другом более или менее открыто (в Казахстане – уже три года) либо «под ковром» (последние шесть лет в Узбекистане). «И если там или там президент в силу естественных причин будет неспособен выполнять свои обязанности, может случиться все что угодно. Вплоть до повторения ливийского или египетского сценария», – отмечает эксперт.

И все же, несмотря на наличие предпосылок для революций в центральноазиатских странах, эта угроза тоже кажется скорее гипотетической. За исключением разве что Киргизии, где описанные выше факторы изначально носили гипертрофированный характер. Хотя и там все, что могло случиться, похоже, уже случилось. Так, по мнению Константина Затулина, народные настроения с Ближнего Востока не обязательно распространятся в Центральную Азию. «От всяческих восстаний и народных выступлений Центральную Азию и Казахстан спасает советское прошлое, – считает эксперт. – Терпение и терпимость к государственной воле вошла в гены не только русских, но и азиатов». В этом и заключается одно из отличий региона от Ближнего Востока. Это другие народы с принципиально иной культурой и иным прошлым. С ним солидарен и Адиль Нурмаков. «Ближний Восток имеет долгую историю протестного движения. В Центральной Азии таких традиций нет. Напротив, там до сих пор живы воспоминания о драматических исходах прежних конфликтов, – говорит он. – В таких условиях подавляющее большинство предпочитает революциям то, что считает меньшим злом, то есть коррупцию, отсутствие верховенства закона и плохо работающие (или практически неработающие) институты госуправления».

Поле битвы титанов

Но события в Центральной Азии разворачиваются не в замкнутом пространстве. В современном глобализированном мире подобное просто невозможно. По сути, регион становится полем столкновения интересов гораздо более мощных и значимых сил, имеющих виды в том числе и на азиатские республики бывшего СССР. Основными противниками в разворачивающейся масштабной игре видятся, с одной стороны, Китай и отчасти Иран, с другой – выступающие против них США и страны Европы. Главными целями Запада в регионе являются сырьевые ресурсы, а также возможность создания трансконтинентального транспортного коридора, который иногда называют новым Шелковым путем. Бывшие советские среднеазиатские республики вполне могут быть использованы и в долгосрочной политико-экономической игре против Китая. Другая, не менее важная цель – создание военного плацдарма, необходимого для контроля за ситуацией в Афганистане, Ираке и Иране.

Бсо касается Китая, то его экспансия в регионе усиливается не по дням, а по часам. За полтора года он проложил трубопровод к туркменскому газовому месторождению, обеспечив своих потребителей дешевым природным газом. На очереди ветка, связывающая эту магистраль с месторождением в Узбекистане. «Экономическое влияние КНР в регионе растет в геометрической прогрессии. Это объективный процесс: весь мир попал в гравитационное поле динамично развивающейся китайской экономики, а Центральная Азия находится под боком у гиганта», – считает политолог, доктор политических наук, профессор Казахстанского института менеджмента, экономики и прогнозирования Наргис Касенова. В отличие от стратегии США и России, активно работающих со странами региона в военно-политической сфере, китайская экспансия носит сегодня скорее инвестиционно-экономический характер. Тем не менее подобная «однобокость», похоже, лишь временное явление. «Китай очень аккуратен в своей внешней политике и старается не пугать маленьких соседей своим растущим весом, – говорит Наргис Касенова. – Официально Пекин проповедует принцип невмешательства во внутренние дела других стран. Однако экономическая экспансия Китая неизбежно будет переходить в политическое влияние».

Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и чисто пропагандистскую составляющую. «В последний год в экспертной среде отмечается заметное усиление антикитайской риторики. Пока трудно сказать, результат ли это стараний наших «западных друзей» или объективная реальность. В Кремле, например, Китай уже начинают рассматривать как более серьезную потенциальную опасность, чем Запад», – утверждает Андрей Грозин. В противовес этому он приводит данные статистики по Казахстану, согласно которым Китай контролирует порядка 23–24% всей добычи углеводородного сырья в стране, тогда как за западными компаниями остается более 60% казахстанского ТЭК. «Региону грозят превращением в сырьевую провинцию Китая, притом что Центральная Азия давно уже является сырьевой провинцией Запада», – резюмирует эксперт. В то же время ситуация определяется не столько статичной картинкой, сколько динамикой. Пока Запад не слишком успешно пытается согласовать и реализовать трубопроводный проект «Набукко», Китай в Центральной Азии активно строит, покупает и инвестирует. Он уже наладил взаимодействие с местными лидерами и разделяет их настороженное отношение к радикальному исламу, а также кровно заинтересован в мире и стабильности в регионе.

Внешнее влияние как фактор стабильности

Стабильность становится сегодня ключевым словом в отношении всего, что связано с переплетением интересов Запада и Востока на территории Центральной Азии. Сколько бы различные идеологи ни говорили о том, что Запад спит и видит, как ему дестабилизировать обстановку в регионе, это имеет мало общего с действительностью. Нарушать там спокойствие, учитывая масштабы присутствия в Казахстане, Туркмении и соседних с ними странах американских и европейских компаний, для последних равносильно поджогу собственного заднего двора. И это является довольно мощным стабилизирующим фактором.

Центральноазиатский бум начался в нулевые, когда после начала войны в Афганистане и создания Шанхайской организации сотрудничества в регион пришли те самые США и Китай. Американцы подчинили Центральную Азию своему военно-политическому влиянию (экономическому – еще раньше), в то время как китайцы опутали ее сетью собственных проектов. То, что интересы Запада и Китая пересекаются все более открыто, является скорее позитивным, нежели негативным фактором. Любые силовые конфликты между ядерными сверхдержавами исключены. А значит, «выяснение отношений» будет осуществляться преимущественно экономическим и политическим путями, что пойдет лишь на пользу региону.

Экономическое присутствие США и Китая, возможно, приведет к некоторому росту жизненного уровня населения бывших советских республик. Это станет серьезным препятствием на пути радикальной исламизации и афганизации. С другой стороны, не исключено политическое и иное воздействие крупных игроков на правящие элиты с целью установления наиболее благоприятного режима. Это таит в себе серьезные риски, способные перечеркнуть все плюсы, обеспечиваемые экономическим статус-кво. К сожалению, растущая экспансия Китая и США будет способствовать дальнейшему выдавливанию из региона России, поскольку она неспособна на равных конкурировать в экономической сфере. А постепенный уход из власти в центральноазиатских странах элит, взращенных в советский период, только усилит эту тенденцию.