Архитектура тюркского мира
«Да не погибнет, народ Тюркский, народом пусть будет»
(из Орхоно-Енисейских надписей)
Шаймерден Г.И. – кандидат политических наук, директор Костанайского филиала РОО «Ассоциация политических исследований».
Современный мир – это мир глобализующийся, он стал другим, но не стал более миролюбивым. Изменилась главным образом только расстановка сил на международной геополитической сцене и возникли новые вызовы в виде экономической глобализации и нового противостояния цивилизаций. Современный мир выстраивается в многополярной асимметричной архитектуре, которая в обозримом будущем может трансформироваться в американо-китайскую биполярную систему. Позиции США как супердержавы ослабевают, на уровень второй экономики мира выходит Китай, Россия, занимая фактическое положение региональной державы стремится взять реванш и желает быть равноправным геополитическим актором, наравне с США и Китаем. Растет геополитический и экономический вес Индии, арабо-мусульманского мира. Растут новые центры силы, мир становится многополярным.
Мир сегодня, в начале XXI века преобразился и стал совершенно иным, чем в период со второй половины XX века до конца 1980-х гг. Последний стал именоваться в истории периодом холодной войны, когда глобальная политика, как отмечает С. Хантингтон, была биполярной, а мир был разделен на три части. Группе небогатых стран социалистического лагеря противостояла группа наиболее могущественных и процветающих государств, ведомая Соединенными Штатами. Этот конфликт в значительной степени проявлялся за пределами двух лагерей – в третьем мире, который состоял зачастую из бедных, политически нестабильных стран[1, с.14-15]. После окончания холодной войны и крушения социализма прежняя международная система ушла в небытие. Современность характеризуется, по нашему мнению, двумя основными тенденциями развития, которые в своей совокупности образуют единый процесс. С одной стороны, это глобализация, как высший этап интернационализации в своем политическом, экономическом и культурном воплощении. Как отмечает Г. Шалабаева, человечество развивается универсальным путем и Казахстан в этом плане не исключение [2, с. 11].
С другой стороны, чем более мир превращается в единое целое, тем более множатся различия и в первую очередь этнического и конфессионального свойства. Глобальная политика стала многополюсной и полицивилизационной. Как пишет С. Хантингтон, «в мире после холодной войны наиболее важными между людьми стали уже не идеологические, политические или экономические различия, а культурные. Народы и нации пытаются дать ответ на самый простой вопрос: кто мы есть. И они отвечают традиционным образом – обратившись к понятиям, имеющим для них наибольшую важность. Люди определяют себя, используя такие понятия, как происхождение, религия, язык, история, ценности, обычаи и общественные институты. Они идентифицируют себя с культурными группами: племенами, этническими группами, религиозными общинами, нациями и – на самом широком уровне – цивилизациями. Не определившись со своей идентичностью, люди не могут использовать политику для преследования собственных интересов. Мы узнаем, кем являемся, только после того, как нам становится известно, кем мы не являемся, и только затем мы узнаем, против кого мы» [1, с. 15].
Таким образом, этноконфессиональный фактор, который в международных отношениях присутствовал всегда, в настоящее время, в начале XXI века приобретает новую, большую, чем прежде стратегическую значимость. Глобализация – это объективная реальность и новая глобальная политика – это политика цивилизаций. Соперничество сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций. В этом новом мире наиболее масштабные, важные и опасные конфликты произойдут не между социальными классами, бедными и богатыми, а между народами различной культурной идентичности [1, с. 22].
Казахстан в настоящее время испытывает мощный прессинг в виде идеологического, информационного, экономического и политического давления, в первую очередь со стороны нашего северного соседа. Говорить о каком-либо серьезном информационном и идеологическом влиянии Запада или Востока (в лице Китая) на казахстанское общество не приходится, поскольку подавляющее большинство граждан РК не владеет английским и тем более китайским языками. Зато русским языком владеют практически все граждане Казахстана.
Угроза для национальной безопасности и казахстанской государственности вполне реальна. И как бы некоторым не казалась подобная угроза нереальной и более того утопической, тем не менее, она существует и по прогнозам подавляющего большинства современных казахстанских политологов и экспертов она вполне ощутима и имеет тенденцию усиления.
Судьбоносные вопросы будущего Астаны как одного из локомотивов ЦАР будут зависеть во многом от влияния внешних факторов. Их условно можно разбить на несколько векторов. Российский, китайский, тюркский, западноевропейский, американский и исламский. Рожденный творческой фантазией З. Бжезинского термин «многовекторность внешней политики» достаточно успешно реализовывался Акордой до недавнего времени, пока не дал ощутимый крен в сторону российского направления.
На этом фоне прошедшая 15 марта 2018 года в Астане Рабочая (консультативная) встреча глав государств Центральной Азии (Туркмения была представлена председателем Меджлиса А. Нурбердыевой) свидетельствует о возрождении регионального, центрально-азиатского векторамногостороннего взаимодействия. Как говорил М.С. Горбачев – процесс пошел.
История центрально-азиатского вектора наверно самая драматичная. Как известно, последнее межгосударственное объединение стран региона – Организация «Центрально-Азиатское сотрудничество» (ОЦАС) – прекратило своё существование в 2005 году в связи с объединением с Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭС). Такой шаг во многом был обусловлен тем, что в силу ряда объективных и субъективных факторов эта и предшествующие ей организации (ЦАС, ЦАЭС) оказались неспособными реализовать поставленные перед ними цели и задачи по развитию региональной кооперации. К тому же Туркмения изначально дистанцировалась от участия в данном процессе. После этого президенты центрально-азиатских республик в полном составе самостоятельно, то есть без участия официальных представителей других государств и международных структур, собирались лишь 28 апреля 2009 года в Алма-Ате на Саммите глав государств – учредителей Международного фонда спасения Арала (МФСА).
На настоящий момент в регионе наблюдается интересная ситуация в экономической и военно-политической сферах. Три государства ЦАР – не участвуют в ЕАЭС: Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан. Но вместе с тем, три государства Центральной Азии являются членами ОДКБ – Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан. Узбекистан неоднократно заходил и выходил из ОДКБ, окончательно приостановил свое членство в 2013 г. Три государства – члены ВТО (Кыргызстан, Казахстан, Таджикистан), два – нет. Тюркский Совет (Совет сотрудничества тюркоязычных государств) объединил четыре из семи ныне независимых тюркских государств – (Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан и Турцию). В октябре 2019 года произошло знаменательное событие, в тюркский клуб (ССТГ) вступил Узбекистан. В ближайшей перспективе Туркменистан присоединится. Это всего лишь вопрос времени. Следует также упомянуть и Венгрию как государство – наблюдатель).
Помимо всего прочего, Центрально-азиатский регион становится полем, где интересы Китая и России сталкиваются с интересами других субъектов – тюркского и исламского миров. Из тюркского вектора в силу этноязыкового фактора автоматически выпадает Таджикистан, но он также является частью мусульманской уммы, что сближает его с регионом. Современный исламский мир многосубъектен, полиэтничен, расколот и разнопланов. Тем не менее, ислам изначально был и остается сильной идеологической системой, число последователей которой сегодня только увеличивается.
С геополитической точки зрения государства Центральной Азии в настоящее время находятся в сложнейшем положении. Процесс этнополитогенеза центрально-азиатских народов далеко не завершен, в обществе и во властных структурах государств региона нет ни общепринятой идеологии, ни четкого понимания своего места в быстро меняющемся мире, ни представления о пути будущего развития. Хотя значительная часть населения центрально-азиатских государств сохранила ощущение этнического и культурного единства, различий между ними гораздо больше, чем точек соприкосновения. Все это может стать теми рычагами, на которые могут эффективно надавить силы, желающие подчинить развитие этих стран своему влиянию. Этими силами могут быть и исламские фундаменталисты, и ведущие игроки на мировой геополитической доске в лице России, Европы, США и Китая, а также региональные державы, такие как Турция и Иран.
В условиях взаимного соперничества сверхдержав современному Казахстану важно будет не только балансировать на их взаимных интересах и противоречиях, но и как можно быстрее достичь статуса действительно независимого и экономически сильного государства.
Сырьевой характер национальной экономики при достаточно умеренных, в мировых масштабах, ресурсах, не позволяет надеяться на то, что наша страна в обозримом будущем сможет диктовать другим странам свою политическую волю, используя, как наши соседи по континенту, экономический шантаж. Про военное влияние даже говорить не приходится. Но наличие нефти и газа, геополитическое положение, а также курс на центрально-азиатскую кооперацию дают Казахстану шансы достижения подлинной независимости.
Так или иначе, но фактор тюркской идентичности, который, как считает Г. Телебаев, является базовым [3, с. 52] и фактор принадлежности к единой мусульманской умме все-таки сыграли свою роль. В Центральной Азии отныне складывается новая реальность. Как считает, М-А. Сыдыкназаров, Центральная Азия теперь сама должна конструировать свою новую региональную идентичность. До этого ее конструировали извне [4].
В качестве примера можно использовать опыт «Вышеградской группы» (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия). Либо, как считает Д. Сатпаев, поучиться у Швейцарии – как выживать в окружении крупных и амбициозных государств и сохранять полный нейтралитет на протяжении столетий и двух последних мировых войн [5].
Волею исторической судьбы Казахстан оказался на перекрестке цивилизаций. В этих условиях есть угроза, безусловно, включения Казахстана в орбиту той или иной державы. Но какова степень реальности этой угрозы? Так ли она неминуема. Официальная власть, как представляется, надежды возлагает на применяемую ей в отношениях с другими странами политику многовекторного равновесия, которая в последние годы дала чрезмерный крен в сторону России. Как считает Д. Сатпаев, интерес Казахстана в том, что мы не должны идти в фарватере какого-то крупного геополитического игрока, нам не нужен «старший брат» — ни в лице России, ни в лице иного государства [5].
Нельзя не согласиться с мнением Д. Сатпаева в том, что Казахстан позиционирует себя как евразийское, а не как Центрально-Азиатское государство.
Тогда как Казахстан больше азиатская, чем евразийская страна, Казахстан – это часть тюркского мира и часть исламского мира. И это наша суть, наша судьба и наше предопределение.
Поэтому Казахстан должен обращать большее внимание на Центрально-Азиатскую региональную кооперацию, чем активно включаться в ЕАЭС. Страны Центральной Азии должны усилить региональную кооперацию, чтобы не застрять в сырьевой периферийной зоне мировых экономических процессов. Это в немалой степени зависит от грамотно выстроенной региональной политики с участием самих государств Центральной Азии без посредников. По сути, речь идет о выживании стран региона в качестве самостоятельных экономических и политических акторов. Регион должен быть экономически конкурентоспособным и политически стабильным в условиях глобальных геополитических изменений [5].
Региональная кооперация государств ЦАР вкупе с экономическим взаимодействием с Турцией и Азербайджаном может в перспективе составить реальную альтернативу ТС и ЕАЭС. Энергетические проекты с участием Азербайджана и стран ЦАР, которые обеспечивают поступление энергоресурсов в Турцию и далее на Запад могут стать основой энергетической безопасности Европы и содействовать экономическому развитию региона. Эти проекты вызывают серьезное беспокойство нашего северного соседа, который считает их конкурентами и угрозой для его господства на мировом рынке углеводородов. «В современных условиях масштабные энергопроекты будут провоцировать международные конфликты. Газо и нефтетрубопроводы в нынешнем веке воспримут весьма двусмысленную (экономически прогрессивную и военно-политическую провоцирующую) роль, которую в международных отношениях XIX и XX вв. играли железные дороги» [6, с. 30-31].
Параллельно с экономической интеграцией странам тюркского мира необходима консолидация военно-политическая. Тем более, что по многим вопросам международной повестки, таким как Сирия и проблемы Ближнего Востока, Афганистан, Нагорный Карабах, Кипр и другим у стран ЦАР, Турции и Азербайджана наблюдается единая позиция.
Оглушительная и потрясающая победа Азербайджана в Отечественной войне осени 2020 года воодушевила весь тюркский мир. «Азербайджан превзошел Армению во всех отношениях и при этом не проиграл информационную и пропагандистскую войну за мировое общественное мнение. Самым главным фактором успеха, конечно, стало превосходство Азербайджана в мобилизационном развертывании. Его стотысячной армии противостояли в 2 раза меньшие силы Армении, мобилизация в которой была провалена. О техническом превосходстве Азербайджана можно было судить по многочисленным видео расстрела армянской техники и солдат с беспилотников, звездой которых стал турецкий Bayratkar TB2. А с оперативной точки зрения азербайджанцы показали превосходство, нащупав и продавив слабые места в армянской обороне» [7].
На этом фоне в тюркском мире вновь заговорили о создании единой тюркской «армии Турана». «Учитывая тесное военное и политическое сотрудничество между Турцией и Азербайджаном во время Отечественной войны 2020 года, можно сказать о том, что тесная интеграция их вооруженных сил может рассматриваться как некий прообраз «армии Турана». Правда, сейчас эта «армия» включает в себя военные структуры лишь двух, а не шести тюркских держав, и во многом основана на противостоянии общему противнику – Армении, а не на идеях пантюркизма. Остальные же тюркоязычные страны Центральной Азии, пока не торопятся вступать с Анкарой в военный союз» [8].
Конечно, членство трех государств Центральной Азии в ОДКБ является серьезным препятствием для более тесного военного сотрудничества с Турцией. Но определенные позитивные сигналы в этом направлении появились. Мы имеем в виду визиты министра обороны Турции Хусули Акара в Казахстан и в Узбекистан в конце октября 2020 года. Именно в связи с этим обстоятельством эксперты вновь заговорили о перспективах создания «армии Турана» [8].
Нужно отметить, что Казахстан рассматривает Турцию в качестве своего стратегического партнера, а соглашение о сотрудничестве в военной сфере между двумя государствами было подписано еще в 2018 году, и оно носит тот же характер, что и договор с Узбекистаном. Такое соглашение предполагает совместную подготовку военных кадров, проведение учений, транзит военного имущества через воздушное пространство и другие вопросы[8].
Следует признать, что реализация проекта создания «армии Турана» - это дело отдаленной перспективы. Россия и Китай будут всячески препятствовать этому проекту, который может серьезно подорвать их влияние в регионе Центральной Азии. Пока остается формат двустороннего сотрудничества тюркских государств ЦАР с Турцией. Успехи военно-политического взаимодействия Турции и Азербайджана могут стать в будущем фундаментом проекта «армии Турана».
Победа Азербайджана в Отечественной войне осени 2020 года убедительно продемонстрировала военно-техническое превосходство западного (израильского) вооружения в целом и турецкого в частности. Кроме того, боевые действия доблестной азербайджанской армии показали, что методы ведения боевых действий, по которым до сих пор обучаются казахские курсанты в российских военных вузах, безнадежно устарели. Армянские военные ожидали танковые и штыковые атаки азербайджанской армии. А оказалось, что так уже в современном мире никто не воюет. По этим причинам Казахстан отправил свою делегацию военных для ознакомления с опытом современного ведения боевых действий и для переговоров о закупках турецких боевых дронов.
Для стран Центральной Азии жизненно необходимо всестороннее дальнейшее развитие сотрудничества с Вооруженными Силами Турции и Азербайджана во всех сферах, особенно организацию совместных военных учений. Первым этапом реализации проекта «армии Турана», должна быть стать создание общей системы безопасности.
Следующий и один из важнейших аспектов тюркской интеграции – это вопросы единого алфавита и единого языка. Вариантов их решения предлагается множество. Нам представляется наиболее убедительной концепция усредненного языка – ортатюрк, предложенная Б.Р. Каримовым. По его мнению, «язык ортатюрк будет близкородственным языком для большинства тюркских языков. Его можно будет изучать дополнительно к изучению родного тюркского языка. Каждая тюркская нация сможет сама выбрать формы, методы и уровень изучения языка ортатюрк, исходя из своих национальных и государственных интересов. Язык ортатюрк может стать добровольным языком межнационального общения, накопления информации общетюркского и мирового значения в сообществе тюркских наций.
Преимущества предлагаемого решения мировой языковой проблемы заключаются в следующем:
1) так как усреднение проводится на базе этнических языков (диалектов), носители данных языков (или диалектов), на основе которых строится усредненный язык, будут понимать его в определенной мере без предварительного изучения;
2) не принадлежа ни одной этнической группе, усредненный язык не дает преимущества ни одной из них, так что он не будет способствовать национальной розни на основе языковой политики;
3) усредненный язык устраняет некоторый произвол в выборе одного из местных языков в качестве официального государственного языка, так же как межэтнические конфликты;
4) усредненный язык позволяет не вводить язык бывших колонизаторов в качестве единственного официального государственного языка, ослабляет зависимость от бывшей метрополии в сфере культуры и образования.
5) многие народы, говорящие на одном языке разделены государственными границами. Таким образом, усредненный язык, построенный предложенным методом, мог бы играть роль макропосредника» [9].
Тюркское единство – это вопрос выживания тюркской цивилизации. Только так и не иначе. Конкуренция в современном мире становится все более ожесточенной. Чтобы не остаться на задворках мировой истории, тюркским государствам Центральной Азии жизненно необходима модернизация во всех сферах жизни. В мировой экономике необходимо найти и прочно занять свою нишу. В геополитической архитектуре мира необходимо занять позицию, с которой бы считалось международное сообщество.
Литература:
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. Пер. с англ Т. Велимеева, М –АСТ, Москва, 2007. – 571 с.
2. Шалабаева Г.К. Казахстан: от древних цивилизаций к современности. Учебное пособие. – Алматы, Экономика, 2007. – 258 с.
3. Телебаев Г.Т. Тюркская идентичность казахов // Идентичность и единство: казахстанский путь и модель Н.А. Назарбаева: сборник тезисов Международной научно-практической конференции. Астана, 28 ноября 2017 года. – Астана: Қазақстан Республикасының Тұғыш Президенті – Елбасының кітапханасы, 2017. – 124 б.,
4. Сыдыкназаров М-А. Центральная Азия сама должна спокойно сконструировать свою новую региональную идентичность. Пока ее конструировали извне [Электронный ресурс]/Режим доступа http://respub.kg/2018/04/05/centralnaya-aziya-sama-dolzhna-spokojno-skonstruirovat-svoyu-novuyu-regionalnuyu-identichnost-poka-ee-konstruirovali-izvne/ (5 апреля 2018)
5. Сатпаев Д. Казахстан загнал себя в ловушку, выход из которой может стоить очень дорого [Электронный ресурс] / Режим доступа https://zonakz.net/2018/04/17/dosym-satpaev-kazaxstan-zagnal-sebya-v-lovushku-vyxod-iz-kotoroj-mozhet-stoit-ochen-dorogo/?utm_campaign=redtram&utm_content=406450431&utm_term=377151&utm_source=Redtram (19 апреля 2018)
6. Корецкий В.А. К вопросу о социально-политической ситуации в Центральной Азии (геополитический анализ)// Вестник Московского университета. Сер. 18. социология и политология. 2008. № 2. С.29-38.
7. Никольский А. Разморожен самый кровавый межстрановой конфликт в бывшем СССР [Электронный ресурс] / Режим доступа https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2020/12/29/852989-krovavii- konflikt?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
8. Насретдинов Х. Есть ли перспективы у «Великого Турана». «Великий Туран»: перспективы объединенной тюркской армии [Электронный ресурс] / Режим доступа https://islam.kz/ru/news/v-mire/est-li-perspektivy-u-velikogo-turana-velikii-turan-perspektivy-obedinennoi-tyurkskoi-armii-4623/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com#gsc.tab=0
9. Ойкуменическая концепция нации, усредненные языки и пути укрепления сотрудничества в Евразийском пространстве // Межэтнические взаимоотношения – гарантия развития евразийских идей. Материалы международной научно-практической конференции при ЮКГУ им. М.Ауэзова. Шымкент, 2007.с.65-72., О языке «ортатюрк». – Доклад на V-Курултае Всемирной Ассамблеи Тюркских народов. 3-6 ноября 2007 г. Шымкент. // Султанмурат Е., Мухаметдинов Р., Каримов Б. Тюркский пояс стабильности. Алматы, 2008. с. 38-41., Проблема языка межтюркского межнационального общения. – Доклад на XI съезде Дружбы, братства и сотрудничества тюркских государств и организаций. 17-19 ноября 2007 г. Баку. // Султанмурат Е., Мухаметдинов Р., Каримов Б. Тюркский пояс стабильности. Алматы, 2008. с. 41-46.